– Здесь это так не делается! – рявкнул Арджуна. – Неужели все еще не понятно?

Да, я была готова к такому рыку учителя с расшатанными нервами, но все же осела и сжалась. Как ни готовься, а к чужой ярости на сто процентов не подготовишься. И это спасло положение.

– Ну, не обижайся, – сказал Арджуна в прежней ровной тональности. – Мне уже осточертело всем объяснять, что обходных путей к Мокшафу нет.

Он взял мой пустой стакан и пошел с ним к чайнику. Я получила все тот же зеленый чай. Теперь он был холодной. Я сделала глоток и поставила стакан на стол.

– Мокшаф теперь записывает на видео свои даршаны, и их транслируют для ретритеров вечерами. Так что ты его услышишь, и каждый из его даршанов поможет тебе разобраться в своей жизни, – утешал меня Арджуна.

– Даршаны – это что?

– Это встреча с учителем для получения от него знания и напутствия. Как раз то, что тебе сейчас надо.

Я только вяло кивнула Арджуне и перевела взгляд в сторону. Он же продолжал назидать.

– Все, что для тебя в твоей жизненной фазе нужно и полезно, само произойдет во время твоего ретрита и произойдет лучшим образом. Мокшаф будет участвовать в этом процессе, будь уверена. Его личное присутствие при этом не обязательно. Он будет подспудно работать с тобой, когда ты спишь, медитируешь, ешь или делаешь что-то там еще. Так работают со своими последователями все гуру.

Разговор с Арджуной потерял для меня всякий смысл. И я, сославшись на усталость, попросила его проводить меня в комнату отдыха.

Нормально спать я в ту ночь не могла. В голове штормило от впечатлений и поташнивало от смутных беспокойств, которые они вызывали. Больше всего было тревожно из-за того, что обнаружился некий «верхний лагерь». И Арджуна не захотел о нем говорить. Меня также озадачивала его реакция на мой вопрос, знает ли он Элеонору. Его «нет» прозвучало резко, и не сразу. Уж не знает ли он Элю на самом деле? Или что-то о ней – то, что нельзя «выносить из избы»? Одно за другим полезли в голову всякие предположения, в том числе и это: а вдруг здесь с Элей произошел несчастный случай со смертельным исходом, и они это скрывают?

Страхи размножаются, как бактерии, и я, как могла, им сопротивлялась. Лучше всего против них действовал анализ фактов. Положение вещей на данный момент выглядело так: Федор сейчас находится на территории, называемой «верхним лагерем», и попасть к нему туда можно только по предварительной записи. Я к нему не записалась и, по правилам, встретиться с ним не смогу. Арджуна сказал, что не знает Элеонору, но это не внушает доверия. Хотя и не опровергает, что она находится здесь. Вот и все, что можно было сказать с достаточной определенностью.

Я подумала, а почему бы завтра утром просто-напросто не спросить об Элеоноре в секретариате? Она моя сестра, и я приехала с ней повидаться, это обычное дело. Но потом я все же решила этого не делать. Элеонора – подруга Мокшафа. И так просто мне о ней в секретариате ничего не расскажут. К тому же я сказала Арджуне другое. Я сказала, что Элеонора – бывшая коллега моего одноклассника, и я хочу с ее помощью попасть к Мокшафу без предварительной записи. Арджуна может передать это в секретариат до того, как я там появлюсь.

Где находится верхний лагерь, можно узнать и от ретритеров, подумала я. Это же не военная тайна. Схожу туда, найду Элеонору и скажу ей, чтобы она тут же в моем присутствии позвонила матери. Вот и все, и ничего другого затевать не надо.

Я решила во что бы то ни стало провернуть это дело за один день. А в секретариат вообще не ходить. Регистрация, получение комнаты – это лишнее. Завтра я уже поеду обратно в Москву.

4

Не знаю, сколько в общей сложности я проспала в свою первую ночь в «Трансформаторе». Мой сон был прерывистый. Просыпаясь, я смотрела на часы. Последний раз это было около пяти утра. А где-то около восьми меня разбудила Таня. Она пришла в «сторожку» удостовериться, что я добралась до места, и отвести меня в секретариат для регистрации.

Появление Тани было внезапным, и я не успела вспомнить, что решила вчера не регистрироваться. Я подумала об этом, лишь когда собирала свои вещи в комнате отдыха. Уложив все в рюкзак, я пошла к Тане. Она ждала меня в комнате, где я сидела вчера с Арджуной. Никого из охранников в ней теперь не было.

Стоило мне появиться в дверях, как Таня поднялась со своего места и направилась к выходу, рассчитывая, что я последую за ней. Я остановила ее и сказала, что мне будет удобнее пойти в секретариат позже, и что смогу найти его сама.

– Теб-бя там ждут сейчас, – сказала Таня.

Было бы странно продолжать сопротивляться. Я смирилась. Ну и зарегистрируюсь, подумала я. Что это меняет?

Мы с Таней вышли на дорогу, которая вела от ворот «Трансформатора» в глубь его территории. Ее называли здесь «магистралью». Справа от нее была зеленая зона, а слева стояли двумя рядами простые, но добротные двухэтажные жилые корпуса бывшего детского санатория. Они выглядели свежеотремонтированными, у каждого из них был свой цвет. Я видела всюду подстриженные газоны и цветочные клумбы. На «магистрали», где могли ездить только служебные машины, был новый асфальт, на отходящих от нее в разные стороны пешеходных дорожках лежал гравий. Все здесь было теперь приспособлено для взрослых, привыкших к чистоте и комфорту.

По дороге в секретариат я задумалась о своем вчерашнем плане. Уклонение от регистрации показалось мне теперь глупым. Ведь я могла не уложиться за один день с осуществлением своих намерений, и тогда спальное место будет мне как нельзя кстати. Мало ли какие непредвиденные обстоятельства могут задержать меня в «Трансформаторе», с этим нельзя не считаться.

Мы с Таней дошли до здания, похожего на типовой советский дом культуры. На треугольном фронтоне портика с колоннами был растянут баннер с вопросом, который приостановил ход моих мыслей: «Змея или веревка?»

– А при чем тут змея и веревка? – невольно спросила я Таню. Она уже открыла передо мной входную дверь и ждала, когда я в нее войду. Увидев ее недоумение, я указала рукой на баннер.

– Это Шанкара, – сказала она и сразу вслед за этим сообщила, что спешит на поезд и дальше со мной не пойдет. Мне нужно было пройти по коридору к первой двери слева, с табличкой «Приемная».

Войдя в холл, я встретилась взглядом с Федором, который смотрел на меня со своего портрета на стене. Здесь он выглядел более демонически, чем на своем фото в профиль, выбранном для сайта «Трансформатора». Пышная шевелюра, борода,